Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" ⇐ Раскрутка

[Гость]

Завалишина была моей землячкой и училась с Лялькой в одной группе.
Где-то в середине октября монтаж установки был завершен. Запустили всухую для пробы – емкость качается и трясется, и даже вращается немного. Выражаясь кинематическим языком – налицо четыре степени свободы.
- Кайф! - оценил ее возможности Иванов.
Мне не хотелось расслабляться, а хотелось тут же приняться за снятие параметров для изучения возможностей клапана. Все очень просто – заливаешь в емкость точно измеренный объем воды, включаешь качель, включаешь давление вытеснения и, как только в потоке через клапан появляется микроскопический пузырек воздуха, он срабатывает и запирается. Я измеряю вес оставшегося и записываю в журнал. И так раз за разом в разных режимах.
Как-то Вадим пришел невеселый. Я только взглянул на него и сразу спросил:
- Тебе кислО?
Кстати, мы с ним перешли на «ты».
У него не складывалась в систему математическая модель установки при переходе на режимы.
- Вот был бы набор кривошипов – там ясно все: диаметр, крутящий момент….
Вобщем-то не моя, но незадача.
Дома еще одна.
У Завалишиной была кукла габаритами с Витю. Оля с подружками обрядила в ее платье нашего сына, в кудряшки бантики подвязала и в гости на второй этаж спустилась. Девчонки в хохот и Витя с ними – компанейский парень!
- Ой, какая девочка симпатичная!
- Я матик (я мальчик – перевод с тарабарского) – и потомок в рев.
Отбил наследника у этих помесей амазонок с горгонами и успокоил:
- Все бабы – дуры!
Оля на цыпочках вернулась домой.
- Здравствуй, муж ты мой прекрасный! Что ты тих, как день ненастный? Опечалился чему?
Не любитель я скандалов, да и сын маму простил. Вот и поведал ей печали руководителя своего Иванова. Оля решение тут же нашла.
- Еще не поздно. Одеваемся и в гости к тете Тамаре (старшая сестра ее матери).
- На вечерний чай?
- Балда! У нее муж, Владимир Павлович, доцент с кафедры ТММ. Просекаешь?
Доцент и кандидат наук по теории механизмов и машин – это то, что надо!
- Зашибись, просекаю! – засмеялся я. – Дай я тебя расцелую.
- Вот не надо так.
- Как?
- Оставь эти ласки для постели.
Надо же – сама неприступность! Чем-то новеньким повеяло в отношениях.
- Ну, хорошо. Ты знаешь кто?
- Знаю. Я классная жена.
- Точно. Именно это я и хотел сказать.
Короче – все как всегда. Владимир Павлович составил систему уравнений, а все похвалы достались Ляльке. Впрочем, Иванов в нее не был влюблен – принес на кафедру коробку конфет и пузатую бутылку болгарского коньяка «Плиска».
- Родственнику своему передай и сердечное от меня спасибо.
- А мне подарок, морская душа? – смеялась Лялька.
Как она была хороша в такие минуты.
Минул еще месяц. Я ощущал лихорадочное возбуждение от своей работы. Но она подходила к концу – все заданные параметры были испытаны. Стостраничный журнал испещрен заполненными таблицами. И я загрустил…

[Гость]

Тут Иванов куда-то пропал. Только день просидел у качели без дела и ощутил вдруг жуткую усталость – голова отказалась сотрудничать с телом, и я решил немного пройтись. В преддверье зимы ветер северный пробирал до костей. Протопав два километра по парку, почувствовал, что замерз и повернул обратно. На террасе летнего кафе увидел Хламкина – того самого преподавателя истории КПСС, с которым работал на АЯМе. Увидев меня, он удивился.
- Что вы, где вы и как?
- Готовлюсь к защите.
- А, ну да. Столько лет прошло. И что же – вы удачно тогда вернулись с БАМа?
- А вы дезертировали и даже не полюбопытствовали – живы мы или…
- Ну, что вы сразу в трагедии, как Шекспир? Если б случилось что, весь институт гудел, а так – молчок.
Взгляд его стал отрешенным. Кажется, он был не против закончить беседу. Но я не мог просто так уйти.
- Кстати, финал у нас получился совсем неплохим – по штуке на брата домой привезли.
- Вы травите! – он задохнулся, закашлялся. – Зачем вы меня обманываете?
- Зачем мне вас обманывать? А разве Васильев вам ничего не дал?
Тут он вдруг покраснел и как-то смущенно рассмеялся:
- Ну, разумеется.
Разумеется, дал или, разумеется, нет – осталось за кадром.
Возвращаясь домой, я смеялся – чего только в жизни не бывает! Ноябрьским вечером встретить обманувшего самого себя Хламкина - как говорится, нарочно не придумаешь. И вдруг меня как что-то стукнуло – как я похож на него в истории с этим гребанным письмом. Такая же нелепица жизни, которую хочешь перехитрить, а получаешь – бзык!
Вернулся на кафедру Иванов и вдохновил на теоретическую часть дипломной работы. По стандартам расчетно-пояснительная записка должна быть не менее 100 листов, у меня получилось 110. И графики 14 вместо 12-ти обязательных. Из них 4 листа - схемы параметров, которые хотел тестю подкинуть: он с рейсфедером бог.
Вот и сложилась куча причин встречать Новый Год в Розе.
Сижу за праздничным столом с бокалом шампанского, гляжу на елку в гирляндах и вспоминаю, вспоминаю… то, что было в моей жизни эти годы. Да что в ней было, кроме Ляльки? Ничего практически. Но я сам виноват – то ревную, то паникую…
Теща подарила отрез модной ткани для костюма:
- Это тебе на защиту диплома.
Вернувшись в Челябинск, отправился к Бендиту:
- Сшейте костюм мне такой, как шили.
Тот уперся:
- Клешить брюки сейчас не модно, а шалевый воротник терпим лишь на свадьбе. Вы будущий командир производства - вам клоунада не к лицу.
Убедил хитрый еврей.
Поставив мне 100 % выполнения диплома, Вадим сказал:
- Готовься к предварительной защите. И чтобы ни слова о нашем клапане – так, общие фразы об испытаниях.
Жаль, мне хотелось очень похвастаться – вот, мол, что мы втроем сварганили, пока вы тут пульки свои писали.
Нарядившись в новый костюм, с тезисами защитной речи я украсил аудиторию графической частью своего диплома. Кроме Иванова набилась полная аудитория – вход был свободен для всех желающих. Лялька была с парой-тройкой подружек….
Здорово! Сейчас ка-ак забабахаю – мне захлопают, а я жену выведу к кафедре, поцелую, и мы поклонимся, как артисты на гастролях….

[Гость]

Все получилось от обратного – мне не хлопали, а Иванов сказал:
- Это жалкие мольбы, а не защита диплома. Будем править твою речь.
Через пару дней принес готовую:
- Выучи или читай как Брежнев.
Ляльку предварительная защита моя на что-то подвинула.
- Понимаешь, Мыгра, я, наверное, дура…
- Даже наверняка.
- Так вот, пусть я дура набитая, но я привыкаю, как ты, добросовестно относиться к своим обязанностям…
- И?
- Я буду снова хорошей женой.
Почему-то не радостно, а обидно. Значит, последнее время я жил с плохою женой? Нет, не так. В последнее время в результате работы разума над ошибками сердца, у меня появилось суждение – к черту всех баб! Проводить с ними время приятно, но в душу пускать нельзя – они там натопчут. Баба у меня была одна, и та – жена.
- Слишком все просто, даже примитивно, чтобы поверить. Еще вчера ты играла роль оскорбленной женщины, мечтающей утереть нос своему мужу. И я не поверю, что ты смирилась – не той закваски твоя порода. Однако и замах не тот – не дотянуться тебе до носа, не утереть. Но твое честолюбие очень способно отравить нашу жизнь.
Лялька обиделась, помолчала, а потом сказала:
- Боюсь, что и я в тебе ошиблась. Мне казалось, ты особенный, все понимаешь, а ты понимаешь, когда тебе надо и не все.
- Просто ты меня не любишь, что же тут понимать. Насильно мил не будешь. Теперь все иллюзии рассеялись, может, оно и к лучшему.
Нет, мы не разбежались в тот же день - мы по-прежнему жили вместе, спали в одной кровати, но были чужие-чужие….
Защита перед государственной комиссией прошла гораздо проще.
Во-первых, всего народу – одна комиссия за столом, остальные толпились в коридоре.
Во-вторых, им абсолютно было плевать – на дипломную работу мою, на меня, на засекреченный клапан, о котором не сказано ни слова.
И, разумеется, весь процесс, как комедия Бомарше, с заранее спланированным счастливым концом. Говорят же, человечество смеясь расстается со своим прошлым. Я вышел из аудитории улыбающимся инженером, отряхнув студенческий прах с ног своих.
- Мужики, у меня семья в Розе - кучковаться некогда. Я сейчас сгоняю, мы это дело вспрыснем и arrivederci.
Не удалось. Только в двери из корпуса – навстречу Лялька.
- Ты за подарками? Мы тебя ждем.
Поехали в магазин «Подарки к празднику». Купили тестю бутылку «Плиски» и огромную-преогромную теще шоколадину. И еще букет роз. Только Лялька цветы присвоила – мол, это я ей в честь защиты.
Выпить с друзьями не удалось, но есть, что вспомнить. Сразу после Нового Года у нас это дело упорядочилось. До обеда чертим-пишем-считаем и молчим, друг другу не мешаем – все, кроме Артамонова. Вовчик работать молча не мог - бухтел похабщину себе под нос. Например, на мотив «Прощание славянки»:

Расцветает сирень и акация
И ликует вся моя родня
У меня потекла менструация
Значит, я не беременная.

Но ему простимо – он холост и у него прыщи.

[Гость]

С обеда свернули все, скинулись, и гонцов за пивом. У нас восемь трехлитровых банок дежурили в аудитории. Так что….
Были приколы.
Как-то выпили, и захотелось продолжить. Паренек один (он восстановился к нам уже на диплом) предлагает червонец в долг. Загрузились пустыми банками и к нему. Открывает жена. Я как увидел, так сразу вспомнил – эта барышня танцевала голой на столе в Новый Год. И муженька ее тоже – он тогда на четвертом курсе был, в компании Железнова. Мы, первокурсники, бузили с ними. Что можно ждать от такой пары? Смотрю и диву даюсь – он ее в щечку, она ему десять рублей. Не семья – сплошная идиллия. Вот как бывает!
И еще.
Когда Вите не в ясли, пристрастился бегать утрами в парке. А что, нормально: здоровье в порядке – спасибо зарядке. Однажды кто-то обронил у меня на пути кошелек с деньгами. Поднял, открыл, посчитал – с копейками тридцать семь рублей. Без трешки - стипендия на открытых факультетах. Жена хоть и нежилась в постели, но пока я мылся-брился-завтракал, углядела:
- Что за деньги на телевизоре?
- Нашел, - сказал и ушел.
К обеду вспомнил:
- Братва! Сегодня пивом угощаю я!
Пошел за деньгами, а на дверях, на стенах и на столбах, будто революционные листовки: «Кто потерял кошелек, обратитесь…». Указана наша комната. Я эти прокламации срываю, шаг ускоряю – домой прибежал, запыхавшись.
- Жена! Где находка моя?
- Нашелся хозяин.
Да раскипиттвоемолоконапримусе! Вот и имей такую жену.
На вокзал едем мимо Алого Поля. И я вспомнил…
Как-то вечером в центре был – возвращаюсь, в окно смотрю: сидит на лавочке за Орленком одинокая фигурка. В шапочке белой и в пальто с пушистым белым воротником – все, как у Ляльки. На часы посмотрел – начало девятого.
Не поверил глазам и предчувствиям. Не может быть! Она же дома с Мымыгренком.
Дома гости - теща с внуком картинки рассматривают в детской книжке.
- А где наша мама?
- В магазин уехала, будет скоро.
У меня подкосились ноги.

9

На ПКБ «Прибор» нас распределили с охальником Артамоновым. Договорились встретиться после выпускного бала (торжественной пьянки по поводу) и вместе ехать к месту назначения.
Вова приветствовал такими словами:
- Здарова! Ложись и рассказывай, как жись.
- Регулярно, - отвечаю в тон вопроса.
- Ну, ты понятно, - возмущался он, - а я в этих приборах, как свинья в ананасах….
- В апельсинах, - поправляю.
- Один хрен! Слушай, Анатолий – буду сейчас врать там, а ты поддакивай, если спросят. И с меня фунфырь за поддержку.
Фунфырь он дорогою купил – 0,75 литра какого-то вина.
Мне было любопытно – чем-то встретит меня «Прибор»; меня – соавтора того самого отсечного клапана, который должен прославить советскую космонавтику.
Встретили довольно просто.

[Гость]

- Хотите у нас работать? – повертели в руках документы и направление, вздохнули. – Вы же семейный, а у нас с квартирами туговато. Вот что…. Если найдете работу с жилплощадью, мы вас отпустим.
С Артамоном и того проще.
- Не хотите у нас работать? Свободны.
На скамеечке у проходной, никого не стесняясь, уговорили мы бутылек – знай наших!
- Я теперь к бате под крылышко на АМЗ (автоматно-механический завод – тоже, кстати, оборонный). А ты куда?
Знал бы будущее, остался – и на «Приборе», и электриком в общежитии», но….
- По совету друзей на ЗСО – там с жилплощадью нормалек.
ЗСО – станкостроительный завод имени Серго Орджоникидзе или попросту «Станкомаш».
- Знаю я эту лавочку, - с видом знатока рассуждал захмелевший приятель. – Технологическую практику там проходил. Ну, что, повторим?
Артамончика догнал алкоголь - он начал путаться в показаниях.
- Хватит, пожалуй.
Не откладывая в ящик долгий, поехал в разведку на «Станкомаш».
Завод был огромный – второй ЧТЗ. Хотя на ЧТЗ я ни разу не был. Но четыре производства и сто цехов о чем-то ведь говорили.
Первый мой визави – председатель совета молодых специалистов Лиза Чайка.
Посмотрела документы и вопрошает:
- Иван Агарков не твой отец?
- Если я Егорович, то, наверное, нет.
- Жаль, но ты мне нравишься все равно.
- Ты мне тоже.
Лиза была молода и красива.
- Ты с общественной работой как? Чем увлекаешься? Кино? Театр? Спорт?
- Наверное, на эту тему и разговор поддержать не сумею – как-то выпал из общей схемы. Что где идет? Кто с кем играет? С появлением семьи, появились другие приоритеты – больше теперь вглубь себя смотрю, чем по сторонам.
- Не переживай, поправим – для того и поставлены.
В душе у меня зазвучало «Лебединое озеро». Впрочем, я меломан еще тот – мог ошибиться на этот счет.
- Жилье строим, поставим на очередь. В качестве временного могу предложить комнату в общежитии ИТР (инженерно-технических работников). Там у нас даже начальники цехов обитают и тебе не зазорно. Вот адрес – ступай, посмотри; понравится – возвращайся, будем оформляться. Сменным мастером в цех пойдешь?
Лялька ничего не знала о моих кульбитах, и, когда вернулся к ней с этой новостью, запрыгала на месте, хлопая в ладоши, являя сумасшедшую радость жизни. Надо же!
- Поедем, посмотрим, что за общага?
Комната, которую нам предложили, была на первом этаже, чуть больше нашей, студенческой, и с более высоким потолком, но мрачная – черная краска вместо обоев. Здесь нам предстоит жить.
Но Лялька и этому ликовала. На радостях меня поцеловала; тут уж я не дал маху: сграбастал в объятия, и… мы целовались в центре пыльной пустоты - нам плевать было на ее убогость. Со стороны в любви многое может показаться абсурдным. Но только со стороны. А если вдуматься?
А если вдуматься, то станет ясно: мой первоначальный план «ПКБ «Прибор» и ДПА общага» у Ляльки бы не прокатил. И даже понятно почему: Г. К. Гончарова – вот соль вопроса. Эта женщина хотела быть добрым гением нашей семьи, но для жены моей была злым: мою прежнюю связь с ней и оскорбления в тот памятный вечер второй встречи трудно принять, простить и забыть. Вон как ликует моя ненаглядная только с того, что, наконец, появилась возможность убраться из ее общежития. Может это решение всех конфликтов?

[Гость]

ГРУня:
- Когда в Донецк вернулся?
Готовцев:
- Вчера.
ГРУня:
- Как груз?
Готовцев:
- Сдох подлюга по дороге!
ГРУня:
- Не заплатили?!
Готовцев:
- Мне нет. Тебе да.
ГРУня:
- Когда перечислишь?
Готовцев:
- Да прямо сейчас.
Содержательный диалог…
Саня из своей заначки платил. А мог и не раскошеливаться – хохлу-то поганому? Но ГРУня, он хоть и враг, но слово свое сдержал. Да и Саня так рассудил: долг – дело святое. И пусть что противники – по уму, они были партнерами в этой диверсии.
Кому-то может быть не понятно, но Готовцев жил своими правилами.
Что тут героического – быть честным с врагом? А ничего! ГРУня свое дело сделал, почему же потомственный уральский казак Александр Викторович Готовцев должен сподличать? Самое позорное дело в жизни – это подлость. Пусть даже на войне…
Но не путать с военной хитростью!
Скажите, какой может быть долг перед врагом – зачем отдавать ему миллион? Честь и слово мужское? Херня это все, когда бойня идет – пьяные сопли на красной скатерти. Сказал бы – должен? прощаю! – свободен, ГРУня. Но нет…
И перечислил Саня ГРУне на Яндекс-мани один миллион рублей из своих шоферских сбережений.
Странно, но Готовцев не считал уже ГРУню непримиримым супротивником – не было ненависти к нему. Это когда до печенок проймет, выкрутит изнутри, согнет, сожмет до боли в груди, вот только тогда начинаешь понимать, кто твой заклятый враг.
Мысленно Саня ГРУню представлял в узких штанишках, туфельках лаковых… Интеллигентишка киевский с грудью впалой. Вряд ли с таким при встрече стал бы тискаться – обниматься, брататься, плечами касаться… Хотя есть что совместное им вспомнить.
Отмяк Саша, вернувшись в Донбасс – стерли с него присутствующие рядом дамы, Оля с Кристиной, налет дорожной огрубелости, зверство военное. Видеть начал людей и жизнь – глаза жестокостью залитые на украинских дорогах, слезой прочистились и прозрели.
Спасибо, Господи! Все хорошо…
В тот же день Саня сходил в баню и славно попарился.
Потом пили с Олей пиво живое из полторашки пластиковой прямо в кабине, загадывая назавтра рвануть в Челябинск.
Утром Готовцев проснулся и понял, что заболел. Мутило, крутило нутро, кругом шла голова. Возникло противное ощущение – словно кто-то живой и противный поселился внутри, елозит там, возится, ноет – и, сука! – не выгонишь…
Хотел сходить в кустики по нужде, но почувствовал, что ноги у него не такие послушные, как хотелось бы. Ничего, сейчас разгуляется. В такие минуты всегда знаешь: надо начать, а там пойдет.

[Гость]

И если станет жить невмоготу,
Я вспомню давний выбор поневоле:
Развилка двух дорог – я выбрал ту,
Где путников обходишь за версту.
Все остальное не играет роли….
(Р. Форст)

Меня-то в принципе устраивал «Станкомаш» – работа рядом с жильем, не надо тратить время на дорогу. И отношение ко мне жены поменялось со дня защиты дипломного проекта. Теперь в ее глазах я уже был не студент, женатый на студентке, а инженер и взрослый человек, такой же, как ее отец, несущий на своих плечах тяжкое бремя ответственности за семью – она теперь не пикировалась со мной и не соревновалась в утирании носа. Знакомым похвалялась каждый раз:
- Мой муж – инженер.
Неужто после долгого отсутствия в нашу семью вновь заглянуло счастье?
Наверное, в это время и по этому поводу пришла в голову мысль – не надо препятствовать судьбе, не надо вмешиваться в течение жизни и решать, что будет лучше, а что недостойно внимания. Вектором событий пусть правит Случай – так интереснее и мудрей! А то ведь хвастаются иные-прочие, что за бороду поймали Бога, а потом – увы, крушение всех надежд! Ставят свечки в церкви и бьются в поклонах лбом о землю, поднимая пыль. Да поздно уж! The fate showed a penis.
Все всегда меняется к лучшему, чтобы потом измениться к худшему. Это объективный закон жизни, и не надо приписывать успехи исключительно своим заслугам.
И еще. Дружба, любовь, родственные связи, коллектив производственный объединяют людей общностью целей, а жизнь проверяет их двумя вопросами: кто предан делу и союзу, а кто готов предать. Может, кто-нибудь заспорит насчет любви – мол, у нее свои законы, независящие от субъективной воли. Однако, логикой руководствуясь, считаю, что любовь можно выстроить, а не только встретить.
И, наконец, что такое счастье?
Любовь, отвечают романтики. Но любовь не приносит, и никому никогда не приносила счастья. Скорее наоборот: любовь – это тоска и смятение, это – ночи без сна, когда терзаешься ревностью и сомнениями. После экстаза в любви обязательно бывает агония, потоки крови и непременные жертвы. Не зря говорят – любовь правит миром.
Деньги приносят счастье, считают их поклонники. Очень хорошо: все, у кого достаточно их, могут больше не работать. Однако они работают, работают лихорадочно, рискуя здоровьем, словно боятся потерять что-то или куда-то не успеть. Стало быть, деньги приносят только заботы и новые деньги, а не счастье. Бедность может принести несчастье, но обратное – не верно.
То же самое со славой и властью.
Так что же такое счастье?
Может быть, оно в случайной радости? Может, в наслаждении? В удовольствии?
Но все перечисленное начинается и очень скоро заканчивается. А счастье мнится нам бесконечным и другим оно не бывает, ибо…. Ну, это же счастье!
О-паньки! Как вам такой вариант ответа? Счастье – это для дураков.
Ибо спросили умного:
«Ты счастлив?»
«Счастлив»
«Хочешь большего?»
«Хочу»
«И это ты называешь счастьем?»