Клуб любителей научной фантастики ⇐ Раскрутка

[Гость]

- А если я тебя в Царьград пошлю на помощь супругу в переговорах с кесарем – уж больно разумен ты, как я погляжу – поплывешь?
- Поплыву в тот же час.
- Ну, добре! Ступай и жди моего наказа. Гонца пришлю.
- Благодарю за доверие.
- Постой, купец, дочь твоя уж шибко хороша. Оставь её в свите моей – жениха здесь знатного да богатого ей пригляжу из числа боярских детей.
Заложницу хочет взять – опять похолодел Синбад, аж сердце кровью зашлось. – Вот она, жертва!
- Благодарствую, матушка. Дочь у меня одна и та замужем – внуков жду вскорости, а зять на плоту.
- Жаль. Но ступай.
Не соврал купец – Жасмин действительно понесла. Чему Тимур бесконечно был рад…
Вернувшись на плот и в Терем, Синбад поведал всем о визите к великой княгине Предславе. Сказал, что предстоит им, по видимости, поход через Понт Эвскинский в престольный град кесаря. Впрочем, там-то они уж наверняка встретят ушкуйника Мозыря.
Кворум, как всегда, был за приключения. Но ждали гонца…
Однако раньше пришли вести тревожные – литвины в дневном переходе от Киева табором стали. Таки решили сжечь и пограбить престольный город. Как столице оборониться?
Ещё раньше, сразу после визита Синбада в великокняжеский терем, Ядвига сказала капитану:
- Как призовет на совет княгиня великая, ты ко мне загляни – есть кое-какие соображения.
И вот, не дожидаясь призыва к престолу, от одной только вести о литвинах Синбад отправился к избушке на курьих ножках, в которой бывшая баба-яга преподавала свои премудрости детворе.
На крыльце сидела девочка по имени Леся, лет семи.
- Здесь Ядвига?
- Не-а, в Тереме. А что у тебя, дяденька капитан? Я ещё мало знаю, но уже умею заживлять раны, останавливать кровь. Могу лечить от укусов змей и бешенных собак, выгонять глисты. По силам мне целить ушибы, переломы костей…
- Молодец, Лесечка. А не противно в человеческих болячках ковыряться?
- Кому-то же надо. А Ядвига так интересно все рассказывает и показывает – ведь в травах скрыта могучая сила. Растения умеют говорить, вот только понимать их может не каждый. Ядвига говорит, что я самая способная её ученица и скоро буду знать все. Может быть, даже летать научусь на метле. В ступе я уже поднималась над плотом…
- Ну, молодец. А мне все-таки нужна Ядвига.
- Я сейчас за ней сбегаю.
- А ты знаешь, где она?
- Я всегда знаю, где она.
Явилась Ядвига.
- Надо поговорить. Про литвинов слыхала? Жду гонца из терема великой княгини.
- Зайдем в избушку – поговорим.
- Спасибо, - Синбад потрепал по кудряшкам семилетнюю целительницу и поднялся в мобильный домик вслед за её наставницей.
- Угостись, капитан, холодненьким, – красавица поставила перед Синбадом на стол кружку пенного кваса.

[-ВалерийS]

Люблю фантастику и в большей степени научную Написал два рассказа. Хотел бы тут разместить один рассказ.

Это тоже научная фантастика, но с элементами любви и детектива. Хотя на первый взгляд этот рассказ имеет главного героя, это собака, но если его прочесть до конца, то будет понятно, что это в будущем, человек.

Думаю, что многим он понравится.

[Гость]

- Спасибо, ко времени, - и с удовольствием выпил.
Ядвига тоже присела и, задумчиво глядя в ничем не заделанное окно, начала:
- Великий князь литвинов Ягайла лютует и бесится не просто так – он в запое. Пьет и веси зорит. Тому есть причина – он в горе. Родами умерла любимая его жена – вот князь справляет кровавую тризну. Но, как говорится, клин вышибается клином. Мы должны князя влюбить в красавицу росскую – да так, чтобы он память потерял: перестал пить и воевать, только бы свою новую ладу любить.
- А где мы её возьмем, красавицу эту?
- В жертву принесем одну из нас.
Синбад вздрогнул и похолодел – вот оно, предсказание. Пересохшими губами выдавил из себя:
- Кого?
Ядвига высунулась в окно:
- Лесечка, позови сюда бабушку Скалку.
Кряхтя и постанывая, бабка вскорости появилась. Ворчала на избушку:
- Могла бы и присесть ради такого случая. Пришлось по ступеням взбираться – в мои-то годы… о-хо-хох…
За неё извинилась хозяйка:
- Прости, не подумала. Ты сама садись. Вот квасок холодный, бодрящий…
Скалка присела, хлебнула кваску:
- Чего звала-то?
- Поговорить.
- Ну, говори.
Синбад молчал. Говорила Ядвига.
- Хорошего ты внука вырастила – одна, без его родителей.
- Непоседливый шибко.
- Это пройдет с годами. Но на всю жизнь останется его любовь к Родине и народу. Смотри, как он за детей, за Терем наш и плот каждый раз грудью встает – настоящий защитник-богатырь…
- То-то и оно – бестолковый. Суется, куда ни попадя, того и гляди, буйную голову сложит. Уж не знаю, чем и как его корить…
- И не надо корить. Он в свои подростковые годы уже постиг главную цель жизни.
- И какова же она?
- Родину защищать.
- А что есть Родина твоя?
- Родина для него – это ты, детки наши, его друзья, земля росская, её народ. За них он готов жизнь отдать.
- Да пожил бы ещё малёк, повзрослел. Правнуков мне родил. Ох, дожить бы…
- Вот в кого он у тебя такой?
- В отца своего, сына мово…
- А в тебя?
- И-и-и… Что я? Я – баба и мужику не пример.
- Ну, а Родину любишь – внука своего, детишек наших, что в Тереме приютились, друзей, с кем вместе плывешь?
- Спрашивашь…
- А жизнь за нас готова отдать?
- Да, забирай!
Ядвига поднялась, прошлась по избушке – и как-то вся переменилась.

[Гость]

-ВалерийS,
рубрика называется "Клуб любителей фантастика" значит каждый имеет право публиковаться.
А я приглашаю Вас в авторы на сайт http://пятиозерье.рф
пишите на почту [email protected]

[Гость]

- Ну что ж, бабушка, я заберу твою жизнь – она нужна для спасения Киева и всей Росси. Только заберу я твою жизнь не просто так – раз! и тебя не стало на этом свете – нет, я заберу у тебя ту жизнь, которой ты живешь сейчас. Но подарю другую, в которой ты должна послужить Росси и всем нам. Ты не будешь больше убогой старушкой по прозвищу Скалка. Волшебной силой Заветного Терема мы превратим тебя в юную деву неземной красоты. Я наведу морок, и в тебя без памяти влюбится великий князь литвинов Ягайла. Он женится на тебе и увезет в свою столицу, а своих воев уведет с росской земли. Ты родишь ему сынов и дочек. Ты сделаешь из него союзника и защитника княжества киевского. Память твоя не сохранится – ты забудешь внука Прохора и всех нас. Жить должна будешь там – в великом княжестве Литовском. И на сердце у тебя будут муж и ваши с ним дети. Согласна ты на такую жертву?
Ничего не ответила Скалка. Уткнулась лицом старческим в ладони дряблые, сложенные на столе, и заплакала, беспомощно тряся сутулыми плечами…
Появились литвины у Златых Ворот Киева. Но то были не вои – посланники князя Ягайлы с требованием допустить их к росскому князю для переговоров.
В терем к великой княгине Предславе кликнули всех советников.
- Что будем делать, бояре да сотники?
- А что тут делать? Давайте послушаем.
Синбад подал голос:
- А мне так кажется – не пристало великой княгине с какими-то посланниками общаться. Был бы сам Ягайла… А с этой шушерой достаточно и советнику поговорить. И не в тронном зале, а у крыльца. Доверьте мне переговоры, княгиня великая – и завтра сюда явится сам литвинский князь, с которым незазорно вам будет встретиться.
- Ага, явится! - послышался ропот бояр. - С тысячами своих воев.
Синбад на их ропот несколько свысока:
- Полководцы древности говорили: тот, кто, боясь войны, выбирает позорный мир, получит и позор, и войну.
Слова дерзкого перса Предславе понравились. Она повелительно махнула рукой на роптавших бояр – умолкните, мол. И благосклонно улыбнулась Синбаду:
- Встречай послов, где захочешь – я тебя назначаю своим представителем.
Спокойствие, написанное на лице перса, никого из свиты княжеской не вводило в заблуждение относительно происходящего у ворот Киева. Не было защиты у города кроме тех людей и воев, что сейчас находились в нем. А великий князь с дружиною далеко…
- Откройте ворота, впустите посланцев литвинских! – приказал Синбад гридням.
Сам последовал на крыльцо. Великая же княгиня пристроилась у открытого, но занавешенного окна терема – где ей все было видно и слышно.
Бухарский купец внушал боярам киевским:
- Что такое литвины? Это пешие и конные вои, вооруженные луками, копьями и мечами, в основном набранные из крестьян – у большинства даже брони нет. Они сюда не воевать пришли, а жечь и грабить. Их князь лютует, справляя тризну. Мы его охолоним без крови. Доверьтесь мне.
Нашлись оппоненты:
- Говоришь ты складно – что на деле получим?
- А вот как себя поставим, то и получим. Ишь, прискакали – князя великого им подавай. Давно ли дани платили Киеву? Забыли? Напомним!
- Разозлишь – и точно получишь брань.
- Когда россы боялись умирать?
Кто-то громко и внятно за боярскими спинами сказал:
- А сам перс поганый!
Княгиня решила – выясню и накажу.
Подъехали литвины верхами к крыльцу. Сидят в седлах и молчат, пытают взглядами – князь, не князь? И Синбад не спешил приветствовать, снисходительно рассматривая послов. Спокойная улыбка на устах, но взгляд колючий.
Один из трех всадников одет побогаче – под кафтаном пластинчатый доспех. И древко с бунчуком в его руке.
- Чего вам от князя надобно? – выдержав паузу, спросил Синбад.

[Гость]

Посланец с бунчуком прокашлялся, собираясь с мыслями.
- Я послан великим князем Литовским. С кем говорю?
- С советником великой княгини россов. Чего тебе?
- Великий князь повелел передать, что мы град Киев трогать не будем, если в подать уплатите десятую часть всего, что имеете в его стенах.
- А ты точно посланник великого князя?
- Вот бунчук.
- Да мало ли… Может, стырил.
- Хочешь брани, росс? Хотя рылом ты больше на печенега похож.
- Вот и я говорю – шастают тут всякие, послами себя обзывают. Пусть великий князь Ягайла – если вы действительно его люди, передайте – приходит без страха в град Киев и обсуждает с княгиней Предславой княжеские дела. А мне тебе нечего сказать – ни об откупе, ни о брани…
- Ну, смотри, росс с печенежским хайлом! Мы передадим слова твои князю. И если они ему не понравятся – пеняй на себя.
- Да-да, передай и ещё скажи – был бы наш князь дома, был бы мужской разговор у них, а грозить женщине из-за стены как-то не по-мужски.
Развернулись посланцы и к воротам поехали.
Бояре с крыльца отправились к княгине. Самые степенные головами качали:
- Все, жди завтра приступа.
- Не завтра, так послезавтра под стенами города будет не протолкнуться от полков литвинов.
Синбад не унывал, уже в присутствии княгини сказал:
- Наша сила в нашей слабости. Ягайла – рыцарь, не посмеет напасть на город, не переговорив с княгиней. Ему нужен повод для брани. Но и мордой в грязь не захочет упасть. Завтра он будет здесь.
- И что? – великая княгиня обвела всех советников взглядом. – Что будем делать?
- Вон перс знает, раз приглашает.
Княгиня узнала голос, внимательно посмотрела в лицо – Гордята, сынок боярина Милорада. По характеру – невыдержан, заносчив, кичлив. Старших годами, но низших рождением не чтит. Молод, а в глазах вселенское безразличие. Кто же тебя так воспитал, оболтус? Чего от тебя ждать престолу?
Сказала повелительно:
- Молчи Гордята! Ещё одно слово, и твой поганый язык вырвет тебе твой отец по моему велению.
Обиженное сопение стало ответом.
Синбад, улыбнувшись, поклонился учтиво:
- У меня действительно есть план по поводу предстоящей встречи с литовским князем. Позвольте, великая княгиня, - поклонился учтиво Синбад, - изложить вам его наедине.
- Подите все прочь! А ты останься, перемолвимся.
На Киев тьма опустилась. Впереди была неизвестность завтрашнего дня.
Южная ночь тиха. Она ласкает речной прохладой, пением цикад, плеском воды от случайной волны или хвоста обитателя глубины… Спит город великий, пристань и лодочники…
В одной из комнат Заветного Терема ярко горят свечи. Все женщины собрались здесь – нет только Скалки – перед зерцалом наряжают юную деву неземной красоты.
Расчесывая серебряным гребешком длинные и густые волосы, Лукерья говорила ласково, будто убаюкивая ребенка:
- Ты сразишь его наповал, Есения. Нет тебе равных на всей земле.
И Ядвига уговаривала:

[Гость]

- Ты поплачь, поплачь сейчас, милая. Завтра тебе плакать нельзя. Завтра ты должна будешь улыбаться.
Есения – так теперь зовут бабушку Скалку, превращенную волшебной силой Заветного Терема в красавицу невиданной красоты – горько вздыхала...
Серые сумерки отступали – на востоке разгоралась заря.
Солнце светило ещё по-утреннему, когда из города к пристани подъехал крытый возок. Парой лошадей правил Корней.
- Взял напрокат. Загружайтесь – отвезу в терем.
Синбад и Ядвига, поддерживая под руки Есению, сошли с плота.
В пустой избушке на курьих ножках плакал Прошка. Он лил слезы ещё с полуночи – как простился с бабушкой, так и… К Есении не подходил. И она не искала его. Скалка осталась в прошлом…
Последние мгновения на причале. Ещё рядом родные лица. Ещё рядом Терем и плот. Ещё можно что-то изменить и поправить. Что будет с тобою, бабушка Скалка, в новой жизни? Нет, уже девица Есения…
- Н-но! – Корней стегнул вожжами бока лошадиные. Возок тронулся. Все…
Кавалькаду всадников заметили издалека, но ворота были закрыты. Один из всадников вырвался вперед. Загарцевал на опущенном мосту через ров.
- Чего тебе надобно, ущербный? – окликнули со стены.
- Я советник Ягайлы! Откройте ворота перед великим князем Литвы.
- Когда подъедет, тогда откроем, - беспечно ответили сверху.
- Князь не должен стоять, дожидаться.
- И не будет.
- Смотри у меня! – советник погрозил нагайкой кому-то там, наверху.
Ворота распахнулись.
Княгиня Предслава сидела, переживая, на своем троне в тронном зале – княжеский пустовал. Примчался гонец от ворот.
- Много литвинов?
- Полтора десятка.
- И Ягайла с ними?
- Да, едет вроде, в седле…
- Не переживайте, великая княгиня, - склонился к ней Синбад, отирающийся возле трона. – Наша Есения не может не понравиться любому мужчине. Тут главное, чтобы все по плану шло.
- Вот я за это и переживаю. Вдруг Ягайла пьяным заявится – ведь тогда слово поперек не скажи.
- Протрезвим.
Когда литвины вошли в тронный зал, стало ясно, что великий их князь, если не пьян, то сильно спохмела. Поклонившись у трона княгине киевской, Ягайла попытался взять быка за рога:
- Вот что, сестрица, из уважения к брату моему, князю киевскому и твоему супругу, я решил город престольный не брать на копье. Откупитесь данью малой, и я уйду. К чему нам браниться?
- И я так думаю, ни к чему, - Предслава встала со своего места, одолела несколько ступеней вниз и подала Ягайле руку. – Пойдем, брат, в гостевую палату, попотчую тебя с дороги. Там и покалякаем на досуге о делах мирных…
Распахнули двери в гостевую палату – там столы накрытые от яств и вина ломятся. Навстречу князю и княгине лебедушкой поплыла по залу Есения – в руках поднос, на нем два бокала. Сама нарядом, фигурой и ликом так приглядна – глаз не оторвать. Поступь легкая, непринужденная. Красивая шея гордо несет прелестную голову.
Вот уж кому-то повезет в этой жизни взять такую красавицу в жены!
- Отведай с дороги вина ромейского, - приглашает княгиня гостя.

[Гость]

Тот выпил, усы утер и говорит:
- Вино доброе. На закуску – уста сахарные. Так полагается по росским обычаям, - и тянется руками крепкими к хрупкой Есении.
Трижды поцеловал.
Ядвига ущипнула Синбада за локоть:
- Наш, голубчик!
А голубчик стоял, заворожено глядя на девушку. Такую царственную красоту он просто не предполагал увидеть даже в престольном Киеве. Он загорелся! Он воспылал!
Боги, какая же красота!
Сраженный Ягайла наклонился к княгине:
- Посади её рядом со мной.
- Она будет прислуживать тебе, брат.
- Ай, хороша!
- И рода знатного. От Рюрикова колена.
- А ты ведь знаешь, моя Анастасия…
- Знаю, знаю… Жаль сестрицу. Но престолу нужен наследник. Подумай, брат.
- А много ли приданого дашь за такую невесту?
- Много, брат. Все твоё бедокурие прощу и посаженной матерью буду на свадьбе.
- Слушай, тогда чего же тянуть? Столы накрыты, новобрачные здесь. Зови волхвов, совершим обряд, а то у меня уже слюни текут.
- Люба тебе, значит, наша Есения?
- Люба, сестрица. Ай, люба. Благодарю тебя.
- А тебе, моя милая, - Предслава к девушке, - по сердцу ли князь литвинов?
- Как прикажите, матушка, - опустила долу лико скромное Есения, целомудренная девушка.
Княгиня громко челяди своей:
- Тогда зовите волхва – чего тянуть? Свадьбу праздновать будем!
Три дня гулял Киев весь. Из подвала княжьего терема выкатывали бочки, угощали народ. Княжеские гридни лично наливали всем встречным и поперечным, не пропускали того, кто отказывался. Праздничное настроение витало над городом, ещё недавно ожидавшим брани с литвинами. Теперь ходили с ними обнявшись и поздравляли друг друга с миром. Гуляй народ россо-литовский…
После первой брачной ночи, молодые явились к столу невыспавшимися, со смущенными, но счастливыми лицами. Ягайла вышел из полуторамесячного запоя и начал ухаживать за женой, являя все признаки воспитанного кавалера.
На третий день, когда по обычаю «гасили свадьбу», и гости собирались в дорогу дальнюю, Прошка явился в гостевую палату – нарядный и с гуслями, но в образе кобзаря слепого. В гостевой зал его Синбад провел. А умением петь и играть мастерски – не иначе, как Терем Заветный наградил.
Парнишка запел о дальней сторонке, где на пригорке, у лесной реки избушка стоит, а в ней старушка качает зыбку с младенцем и тихо поет ему песню:

Спи, моя радость, усни!
В доме погасли огни;
Пчелки затихли в саду,
Рыбки уснули в пруду.

Месяц на небе блестит,
Месяц в окошко глядит...
Глазки скорее сомкни,
Спи, моя радость, усни!

В доме все стихло давно,
В погребе, в кухне темно,
Дверь ни одна не скрипит,
Мышка за печкою спит.

Кто-то вздохнул за стеной...
Что нам за дело, родной?
Глазки скорее сомкни,
Спи, моя радость, усни!

Сладко мой птенчик живет:
Нет ни тревог, ни забот,
Вдоволь игрушек, сластей,
Вдоволь веселых затей.

Все-то добыть поспешишь,
Только б не плакал малыш!
Пусть бы так было все дни!
Спи, моя радость, усни! ( сл. С. Свириденко)

[Гость]

Есения заплакала за столом. И народ в гостевой пригорюнился. Ягайло кинул певцу византийскую золотую монету – она прокатилась по полу, не встревожив слепого. Гридни вынесли его вон…
- Не поминай лихом, сестра, - прощался с княгиней киевской великий князь литвинов. – Супруг вернется с Царьграда, жду вас в гости.
- Обязательно будем, обязательно. Легкой дороги, брат.

9

Ночь. Черное небо, беззвездное, беспросветное, наводящее в душу тягостную тоску – хоть волком вой. Тучи луну закрыли. Дождь с неустанным усердием крупными каплями тарабанит по крышам Терема и палубе плота, заглушая все посторонние звуки. С тех пор, как они покинули Киев, природа словно с ума сошла.
Кто не спал, собрались в каминном зале у пылающего очага. Грустили, глядя на скачущие по поленьям языки пламени. Синбад сидел в любимом кресле-качалке, о чем-то задумавшись, что-то там мозговал – выпало время поразмыслить над ситуацией. Народ знал за капитаном такую привычку и старался ему не мешать. Время незаметно уплывало в вечность…
Дети все спят давно. Ушли женщины в свою уютную тишину поджидать мужей. В каминном зале одни мужчины. Атмосфера серьезного разговора нагнеталась медленно, неумолимо.
Распахнулась входная дверь. На пороге появился Вестгар.
- Что на реке? – спросил Корней.
- Пусто! Будто вымерло все. Да и не видно низги дальше борта.
- Что за погода язвинская! Нам и разведчика не послать.
От этих слов печенега Болтун поежился.
- Думаете западня на порогах ждет? – обратился Синбад к присутствующим.
- Не исключаю, - за всех ответил Тимур. – И когда эти пороги будут?
- Вот в чем главный вопрос – когда? Плот себе знай плывет вперед, а мы и не ведаем, где сейчас проплываем.
- Помните – Терем нас от стрел защищал? Может, и от западни убережет?
- Другой надежды нет.

[Гость]

- Я заночую на крыльце, - вызвался Прошка.
- Мы все будем бдеть снаружи – во все четыре стороны смотреть, - твердо сказал Корней Лютый.
- Я у камина, если что - согласился Синбад. – Глаз не смыкать!
- Одно хорошо, - хмыкнул Вестгар. – Поджечь нас в такую погоду не просто.
Когда капитан остался один, другой дверью в каминный зал тихо вошла Ядвига.
- Ждут нас на порогах. И ждут не только вои – всех колдунов и шаманов Степи собрали желтомордые печенеги. А те – нежить степную и чертей Преисподни.
- Точно?
- Точнее не бывает. Рать несметная!
- А почему ты всем не сказала?
- Посоветоваться хотела. Может, за дождем удастся незамеченными проскочить, и тогда – зачем народ баламутить?
Прошка вошел:
- Капитан, дождь прекратился.
Дождь, шедший несколько дней, действительно внезапно закончился. Тучи над Днепром разошлись, и вода засеребрилась в свете луны. Видны стали берега. Левый ближе.
- Эй, на плоту, куда путь держите? Возьмите попутчицу.
На чистом от камышей и кустов берегу стояла старуха с неприветливым лицом. Костлявые руки зримо тряслись. Одета в неопрятный славянский наряд.
Собравшимся на веранде Терема мужчинам Ядвига сказала тихо:
- Осторожно. Подстава.
- Может, стрелой её угостить? – Тимур подошел с луком в руке.
- Даром изведешь, - усмехнулась целительница.
- Мы не берем на плот никакого, - крикнул Синбад. – Но если лодка у тебя есть, цепляйся.
- Да на лодке я и сама по течению сплавлюсь.
Знай капитан, что перед ним византийская полонянка, обращенная в печенежскую веру, да к тому же обладающая демонической силой, никогда не стал бы глядеть ей в глаза. Многих свела эта ведьма с ума одной лишь ненавистью своего взгляда.
Вот и сейчас Синбад почувствовал, как что-то липкое, обволакивающее, сначала даже приятное, как кружение от вина, вползает в его мозг, поглощает мысли и волю. Отвести глаза он уже был не в силах.
Никто не заметил его состояния. А вот Ядвига взяла капитана за руку, и в голове его прояснилось, дышать стало легче. Намного легче.
Плот, между тем, плыл себе и плыл – старуха на берегу осталась далеко позади. И только крик её над водой долетел проклятием:
- До утра вы не доживете!
Вдруг появилась и побежала по холмистому правому берегу Скалка в долгополом сарафане.
- Прошенька!.. Люди добрые, не оставляйте меня здесь…
Ядвига взяла за руку теперь уже мальчика.
- Не напрягайся, Проша – это морок. Бабушки больше нет на свете.
Ещё дальше в плывущей по течению лодке Вестгар увидел своих родителей – они звали его и махали руками:
- Сыночка, возьми на буксир.
- Посмотри им на ноги, - подсказала Чдвига.
При ярком свете полной луны бывший дружинник киевский увидел свиные копытца под штанами батькиными и мамкиной юбкой.