Клуб любителей научной фантастики ⇐ Раскрутка

[Гость]

- Может, мне перелезть и поискать слуг? – предложил Тимур.
- Предположим, найдешь их – что дальше?
- Скажу, что к кади искать справедливости пришла дочь Синбада, купца Бухары.
- Может, он не захочет меня принять? В конце концов, он ничем не обязан ни мне, ни отцу – и это его право.
- Да, но он кади – он должен встать на защиту справедливости. Подожди…
Тимур ловко взобрался по ажурной ограде и спустился на той стороне.
Помахав ей рукой, он пошел по дорожке, мягко ступая и озираясь.
Жасмин вздохнула и подумала, что все идет к лучшему. Разумеется, ей хотелось бы добиться справедливости от кади и вернуть себе имущество отца. Однако, если этого не получится, она не пропадет – с ней верный и надежный друг, готовый рисковать ради нее. Она с нежностью посмотрела на оборотня, который уже почти скрылся среди цветов, росших по обеим сторонам дорожки. Может ли он подвести ее в какой-нибудь критической ситуации?
Ответ был слишком очевиден – Тимур без колебаний бросится ей на помощь.
Жасмин улыбнулась, удивившись своей глубокой уверенности. Впервые с тех пор, как она увидела его в ватаге оборотней Кочубея, она начала понимать, что Тимур рядом с ней не просто так – это судьба. Конечно, брак с безграмотным и безродным кочевником, ставшим оборотнем, было не совсем то, к чему готовил ее отец. Но отца нет. А дядя заграбастал его имущество. И они оба сейчас бездомные.
Честно говоря, Тимур смог бы прожить без нее – снова вернуться в кочевники или стать воином, или разбойником, может даже атаманом разбойников. А она? Что она может одна и без денег отца. Ее красота скорее проклятие для бедной девушки. И ничего кроме нее Жасмин не может предложить преданному Тимуру.
А если кади поможет ей вернуть богатства отца, Жасмин не оставит Тимура в бедности и грязи. Она введет его в свой дом и станет ему женой. Тимур будет заниматься торговлей, как ее отец, а она сумеет привнести в их отношения то, что не купишь ни за какие деньги – превратит роскошный дворец отца в истинный домашний очаг.
Если только он захочет на ней жениться.
Время шло. Тимур не появлялся. Что-то произошло?
- Эй! – закричала Жасмин, беспокоясь. – Кто-нибудь, отзовитесь!
Птицы порхают и поют, цветы благоухают, бабочки над ними летают – все спокойно в саду кади.
Жасмин еще немножечко подождала.
Наступил дневной пик жары. Город совсем обезлюдел.
Решайся, - уговаривала сама себя Жасмин. – Не собираешься же ты всю жизнь стоять здесь и звать слуг кади. А может, Тимур сейчас в опасности?
Еще раз оглядев сад и пустынную улица, Жасмин стала подниматься по ажурной ограде из чугуна. Вскоре она оказалась на другой стороне и осторожно ступая по дорожке, вымощенной белым камнем, пошла к пышному дому кади.
Интересно, кто живет в такой роскоши – добрый человек или плохой?
Маленькая пестрая пташка села ей на плечо. Первый раз, как они с Тимуром покинули Заветный Терем Жасмин рассмеялась.
- Ты откуда, чудо земное?
С птичкой на плече идти было веселее и можно было перебороть нарастающее в девушке беспокойство. Уж очень неуютно чувствовала она себя в чужом саду, а теперь доме, ступив на широкую мраморную лестницу, ведущую внутрь дворца.
Впереди был фонтан. Черная вода в несколько струй била под потолок, и падала в круглый бассейн. У Жасмин перехватило дыхание. Черная вода! В жизни она не видела ничего подобного. Вон и пташка вспорхнула и улетела.

[Гость]

Жасмин хотела попробовать ее на ощупь, но ощутила тошноту.
Вода не просто была прохладной – от нее исходили волны леденящего холода, пронизывающие до костей. Она приковывала взгляд, не давала возможности отойти прочь.
- Эй! Есть кто-нибудь? – крикнула девушка. – Тимур, отзовись.
Эхом откликнулась анфилада открытых дверей дворца.
Жасмин решила – только так надо действовать, чтобы избавиться от влияния черной воды – склонила голову и бросилась вперед. Пробежала три распахнутые двери, свернула куда-то, потом еще – подальше прочь, лишь бы не видеть фонтана с черной водой.
Остановилась, когда почувствовала, что заблудилась.
Везде, где она ступала, когда бежала, было роскошным убранство и не было никого.
Чей-то мягкий, бархатистый голос проговорил откуда-то с потолка:
- Я рад тебя приветствовать, красавица, в своем доме.
Жасмин огляделась. В комнате, где она сейчас была, росли в кадках пальмы и свисали со стен вьющиеся растения в горшках. Их цветы наполняли воздух тонким ароматом. В ажурные окна с мозаичным стеклом лился золотистый солнечный свет. Но было прохладно.
- Иди прямо в дверь и никуда не сворачивай, - все тот же голос. – Тебя ждет накрытый стол. Попей, поешь, отдохни и ничего не бойся – ты моя гостья.
Жасмин пошла и нашла стол, накрытый изысканными яствами.
- Я благодарю вас, - сказала девушка и села обедать, так как в последнее время всегда была голодна.
- Я вас ждал, - сказал голос. – Я давно не видел женщины такой сказочной красоты. Вы как небесная звезда!
Проглотив пережеванное, Жасмин спросила:
- Спасибо, приятно, но я не одна. Раньше меня в ваш сад залез и прошел в этот дом мой спутник – где он?
Голос хихикнул:
- Где и положено быть вору – в зиндане.
Жасмин, откусив по кусочку от рассыпчатого хлебца и сладкого манго, торопливо стала жевать…
- Простите меня, я умираю с голоду.
- Ешь, дитя, не торопись: все, что на столе – твое.
Жасмин, прожевав, сказала строго:
- Мой спутник не вор – мы искали кади.
- Кади – мой брат, он скоро придет, - мягко сказал бархатный голос и продолжил, посуровев. – Ваш спутник – вор, и брат прикажет его казнить.
- Но он не вор, - поперхнулась куском жареной рыбы Жасмин.
- Раз ограду перелез, значит вор – его надо судить.
- Я тоже не в калитку вошла.
- Ты моя гостья.
- Пусть он тоже станет вашим гостем.
- Нет!
- Прошу извинить меня, - Жасмин выплюнула в ладонь недажеваный кусок и положила на стол. – Если вы считаете моего спутника вором, я не буду вашей гостей. Скажите, где можно дождаться вашего брата кади?
- Если вы насытились, дитя, пройдите в покои.
- У вас прекрасный дом, - сказала Жасмин, идя по пути, указанному таинственным голосом. – Такой уютный.
- Спасибо. Оставайтесь хозяйкой в нем.

[Гость]

- Разве кади не женат?
- Я холост.
- Но вы все время прячетесь… Я бы хотела увидеть своего жениха.
- Еще не время.
- Вы заколдованы?
- Возможно.
- А я поцелуем вас расколдую…
- Весьма вероятно.
Жасмин прилегла на роскошный диванчик и призадумалась. Потом встрепенулась.
- Вы, наверное, очень сильный, если справились с моим спутником.
- Я и пальцем его не тронул – его слуги связали.
- А много их?
- Полон дом.
- А где же они?
- Вы хотите их видеть?
- Нет, сначала покажите мне моего спутника.
- Сначала мы дождемся моего брата, - был ответ.
Кади пришел. Увидев Жасмин, вежливо поздоровался.
- Я всегда надеялся, что когда-нибудь ко мне обратится человек, такой чистый и прекрасный, как цветок оазиса в пустыни. Я с радостью ему помогу. И вот ты здесь.
Выслушав жалобу девушки на коварство и подлость дяди, захватившего имущество ее отца, кади покивал головой, но ничего не сказал. Некоторое время они сидели молча в тени на террасе, прислушиваясь к серебристому плеску воды фонтана. Наконец, Жасмин не вытерпела:
- Дядя начал охотиться за мной, и мне нужна защита. А голос в этом доме, назвавшийся вашим братом, приказал слугам схватить и бросить в зиндан моего единственного защитника. Не могли бы вы освободить его?
Кади замахал руками:
- Что ты! Что ты! Об этом не может быть и речи. Я не могу здесь ничего.
- А кто может?
Толстый потный кади как-то странно посмотрел на нее.
- Конечно, мой брат Мустафа. – сказал он неуверенно. – Я попробую решить твои проблемы с наследством. Если у тебя нет никаких средств, ты можешь пока пожить здесь – в обществе моего брата. Он никуда не выходит из дома – таково наказание аллаха. Я много раз приглашал к нему докторов, но им так и не удалось излечить его от болезни. Быть может, ты его как-нибудь утешишь.
Он немного помолчал и добавил:
- Прошу тебя, когда увидишь Мустафу, не пугайся. Поверь, он сердцем очень добрый человек.
- А чем он болен?
- Проказой – волею аллаха.
Жасмин вздрогнула.
- Но это заразная и неизлечимая болезнь.
- Я знаю, девушка, знаю, - кади со стыдом отвернулся.
Вдруг разом, как по команде, появились слуги. Миниатюрная индианка, закутанная в сари по самые глаза, склонилась перед ней:
- Господин просит вас пройти в его покои.
В комнате, куда Жасмин прошла вслед за ней, было сумрачно и приторно пахло благовониями. Альков был прикрыт парчой. Служанка откинула его, и Жасмин вздрогнула, увидев на ложе изнуренного худобой старика. Он смотрел на нее пристально и злобно. Это был Мустафа, пораженный проказой.
В первое мгновение Жасмин растерялась, потом поклонилась и сказала:

[Гость]

- Я не целительница, я не смогу вас излечить.
Когда ее глаза привыкли к царившему в комнате полумраку, девушка начала различать лицо брата кади. Первым, на что она обратила внимание, были постоянно слезившиеся глаза с сероватыми белками и отвисшими нижними веками. Прогнивший нос потерял всякую форму; губ почти не было. Глядя в лицо старику, Жасмин почувствовала, как страх схватил сердце железной рукой.
Мустафа откинул прикрывавшее его шелковое покрывало, и девушка увидела истощенное пораженное язвами голое тело.
- Хорош женишок? – спросил Мустафа скрипучим голосом и усмехнулся безгубым ртом.
- Я не пойду за вас, - смутилась Жасмин. – Но смогла бы помочь…
- Как понять тебя, цветок оазиса? Ты вошла и сказала, что не целительница и не сможешь меня излечить. Теперь утверждаешь, что замуж не хочешь, но можешь помочь.
- В той стране, где мы были с отцом, есть Терем Заветный, исполняющий все желания. Он наверняка бы смог вас излечить.
- Благая весть! – прохрипел старик. – Что это за мир, в котором человек страдает, и никому до этого дела нет. Прочь из него скорей! Мы немедленно снаряжаем караван и едем в страну, где даже дома исцеляют!
Вот так бывает – думала Жасмин – роскоши через край, а счастья нет, потому что здоровья нет.
Действительно, внутреннее убранство дома брата кади создавало впечатление невероятного богатства, утомительного в своем бесконечном золотом мерцании. Оно поражало воображение, несмотря на то что Жасмин сама была не из бедной семьи, и дом ее отца был не последним по красоте в городе.
Но, с другой стороны, ее можно было понять – ведь сейчас она ютилась в бедной лачуге одинокой слепой старухи и поднялась в Сад Теней из трущоб. И если кади ей не поможет вернуть дом и богатства отца… Впрочем, появилась возможность вернуться на Русь – к подружке Лушке и ее друзьям в их Заветный Терем. Удивительный Заветный Терем! Неудивительно, что так загорелся брат кади Мустафа в нем побывать и излечиться его чудесной силой.
В одночасье огромный дом-дворец наполнился шумом – суетой и движением. Укладывались в сундуки и корзины товары для торговли, и вещи необходимые в пути. На заднем дворе появились лошади и верблюды – их ржание и особенно рев кораблей пустыни постоянно пугали Жасмин.
Девушка потребовала, чтобы из зиндана освободили Тимура.
Почти все стены дома Мустафы были исписаны картинами. Увидев на одной из них замысловатую вязь арабского письма, Жасмин прочитала ее и запомнила, решив использовать при случае.
- Милосердие, Щедрость, Верность и Благоразумие – все до единой добродетели необходимы, чтобы войти в Заветный Терем, - сказала она Мустафе строго, но в глазах плясали озорные огоньки. – Начни с Милосердия и освободи моего спутника.
- Чушь, - решительно возразил кади. – Откуда твоему Терему знать про узника в зиндане нашего сада?
- Это не простой Терем, а Заветный, - тихо возразила Жасмин.
- Тогда зачем туда ехать, если он может исполнить любое желание человека, обладающего добродетелями. Твой спутник знает, где этот Терем?
Жасмин кивнула, хотя ее сердца коснулась тревога.
Неожиданный дождь прервал допрос кади. Все обитатели дома и гостья в их числе кинулись к дверям, чтобы посмотреть-порадоваться такому редкому в этих местах явлению. Дождь не просто дышал прохладой – он был холодный. Жасмин подумала – как неуютно сейчас Тимуру в яме без крыши. А дождь, казалось, и не думал прекращаться.

[Гость]

Так и не дождавшись его окончания, братья и гостья сели обедать. И кади продолжил свой допрос. Душа Жасмин была так же мрачна, как и свинцовое небо над крышей дома. Она понимала, куда клонит кади, и ей уже не хотелось ни его помощи, ни дома отца с его лавками – ей больше всего хотелось вернуться на Россь к друзьям в Заветный Терем. Но кади, допросив ее, уже убеждал больного брата не рисковать здоровьем, преодолевая трудности похода в страну лесов и снега. Достаточно, по его мнению, отправить за целебным зельем в Заветный Терем спутника Жасмин, оставив девушку заложницей.
Жасмин приуныла совсем, видя как Мустафа внимает и кивает своему брату. Ей нечего делать ни в этом городе, ни в этом доме. Бухара с ее блеском и нищетой скорее отталкивала, чем тянула к себе. Дом, лавки с товарами, деньги отца не казались милей ей тех мест, где он пропал. Было бы лучше, если она не возвращалась сюда, а с помощью Заветного Терема попробовала отыскать отца. Это были пустые надежды – вернуться на родину, где нет друзей, а лишь враги и завистники. Она хочет вернуться на берег лесной реки и броситься в объятия подруги. Там у нее навсегда остались минуты радости и веселья. Без отца ей Бухара родная не мила.
Принять решение было нетрудно, совсем иное – начать действовать.
Жасмин пыталась вмешаться в разговор двух братьев.
- Мы можем напрасно потерять время, отправив к Заветному Терему одного Тимура.
Мустафа напрягся, а кади возразил:
- Если в дороге кто-нибудь узнает, что ты – прокаженный, никакая стража тебя не спасет. Так что не стоит рисковать. Если посланный нами не вернется, то уж тогда….
Мустафа закивал.
А дождь все шел и шел, заливая землю потоками – просто ливень какой-то, водопад…
Жасмин забеспокоилась:
- Сейчас зиндан ваш зальет, и спутник погибнет мой.
Братья переглянулись. Кади кликнул слуг и приказал достать из зиндана пленника.
Привели мокрого с головы до ног Тимура. Он жестом остановил кинувшуюся было к нему Жасмин:
- Ты запачкаешься, принцесса.
Девушке стало стыдно перед ним – она опустила голову и вернулась на свое место за столиком.
- Хочешь есть? – спросил кади.
Он взял со стола тушку жареного голубя и бросил Тимуру. Оборотень съел птицу в мгновение ока, как кусок хлеба, не отделяя костей.
- Хороший воин! Сильный воин! – похвалил кади. – Степняк?
- Печенег, - сказал Тимур, облизывая пальцы, перепачканные жиром и глиной. Потом перевел дух – он, наверное, не дышал, когда жевал и глотал.
- Нравится девушка? – спросил кади, кивнув на Жасмин.
- Был бы ханом, женился.
- Ты можешь ее заполучить, если вылечишь моего брата.
- Я не лекарь, а воин, - бросил Тимур на кади взгляд полный ненависти.
Толстые пальцы судьи нервно переплелись.
- Ты был на Росси? Видел там Терем Заветный? Сможешь туда вернуться и выполнить мою просьбу? Что молчишь?
- Я не могу понять, что ты имеешь в виду – язык твой такой двусмысленный.
- Я хочу тебя отпустить, чтобы ты нашел на Росси Заветный Терем и исцелил от проказы моего брата и эту девушку.
- А разве она больна?
- Сейчас заболеет, - сказал со злобой кади и кивнул брату.

[Гость]

Мустафа быстро качнулся в сторону Жасмин и схватил ее нежную ручку своей изъеденной проказой рукой.
- Нет! – крикнула девушка, но не брату кади, а Тимуру, в глазах которого загорелся свирепого тигра огонь. – Ты спасешь меня, если поспешишь на Россь.
Оборотень покачнулся, готовый уже перекинуться, и замер на месте. Его лицо было неестественно напряженно, как у тигра, готового к схватке, но рассудок снова вернулся в его темные глаза.
- Я выполню твою просьбу, кади, если ты дашь мне три коня.
- Зачем тебе три?
- Буду скакать день и ночь, меняя каждый час скакунов.
- Не вздумай хитрить, - предупредил кади. – Мы твою птичку в клетку посадим. Не вернешься – она умрет.
- Я вернусь, кади, даю слово.
- Иди помойся и переоденься – в дорогу я тебе дам коней и оружие. Запас пищи на несколько дней…
- Как думаешь? – кади обернулся к Жасмин. – Он вернется? Учти: твои жизнь и здоровье в его руках. Ничего не хочешь ему на дорогу сказать?
Час спустя, в красивых легких доспехах и при оружии, держа за уздечку оседланного коня и двух в поводу, Тимур стоял у ворот. К нему подошла Жасмин. Он потянулся к девушке с утешениями, но она отдернула руку:
- Осторожнее, ты можешь заразиться от меня. Поскачешь верхом?
- Да нет, конечно – у меня есть ступа, я на ней быстрее ветра долечу.
- Сюда не возвращайся – попроси Заветный Терем вытащить меня отсюда.
- Тебя, конечно, но я слово дал.
- Только посмей! – топнула ногой Жасмин.
- Ладно-ладно, - улыбнулся Тимур. – Там видно будет.
Верхом на арабском скакуне – два в поводу – Тимур выехал из ворот дома кади и повернул на базар. Не торгуясь, продал коней и доспехи с оружием, присоединив к жидкому кошелю с серебряными монетами на пояс увесистый с золотом.
Перекусив в чайхане, купил еды на неделю слепой старухе, приютившей их с Жасмин. В пыльном чулане ее хибарки под грудой хлама хранились ступа и метла бабы-яги.
Толкнул никогда не запирающуюся калитку – красть у старухи нечего – удивился чистоте ее двора. Должно быть, внуки приходили – они иногда навещают слепую бабку свою: еды приносят, приберутся… да мало ли (много ли?) требует ухода беспомощная старуха.
Сейчас она сидела на коврике под чинарой. На коленях у нее была огромная лепешка, от которой старуха отщипывала мелкие кусочки и пережевывала их беззубыми деснами. Ее голова беспрерывно покачивалась – взад-вперед, взад-вперед…. Волосы на ее голове были помыты, расчесаны и заплетены в косички. Ну, точно внуки приходили, а, возможно, и дочь.
- Здравствуй, бабушка! – крикнул Тимур: она к тому же была глуховата.
- Это кто?
- Я, Тимур, постоялец твой. Еды вот принес и денег мешок. Может, за них возьмет тебя зять в свой дом…
- Сама не пойду! А деньги припрячу и буду внучкам давать по одной монетке.
- Можно и так, - согласился Тимур. – Ты попробуй, что я принес – угадаешь?
Он развязал котомку с продуктами и расстелил ее перед бабкой.
- Это мясо копченое, - перебирала старуха, принюхиваясь к дарам Тимура. – Это яблоки, а это… Что это? Никак халва?! Ну, батыр, угодил!
Не слушая благодарности хозяйки, Тимур поспешил в чулан.
Через минуту выскочил с перекошенным лицом:

[Гость]

- Где ступа?
- Какая ступа? – удивилась старуха? – Та, что в чулане была? Так ее внучки порубили на дрова и спекли мне лепешки. Так кому она нужна? – ни продать, ни муки столочь: рассохшаяся вся. И зерна нет…
Тимур, как стоял в дверях хибарки, так и сел на ее порог, опустив плечи и зажав руки между колен.
- Что ж вы наделали!
- Там еще метла была, - вспоминала старуха. – Ребятишки ей двор подмели. Может, выбросили, может, нет… посмотри.
Тимур отыскал ее взглядом. Она стояла в углу двора, прислоненная к дувану. Вполне ничего из себя. Только что она может без ступы?
- Бабушка, - спросил Тимур. – А вы слыхали, что ведьмы летает на метле? В наших краях даже видали.
Старуха пыталась беззубыми деснами откусить кусочек копченого мяса и одновременно говорила:
- Почему… в ваших?... Везде… летают… – надо… слово… заветное… только… знать. Подай мне нож – никак не могу откусить.
Тимур подсел к ней с ножом.
- А ты знаешь заветное слово?
- Да куда мне лететь? Я уж слепая с десяток лет.
- Мне, бабушка, надо лететь, чтобы Жасмин от беды спасти.
- А где она?
- Заперта в доме кади.
- Как ее туда угораздило?
- С дядей своим судиться хотела.
Старуха отрезала маленький-маленький кусочек копченого мяса и принялась его усердно жевать. Потом с трудом проглотила.
- Хорошо. Я научу тебя летать на метле – открою тайну заветных слов. Но только ночью – не будешь же ты средь бела дня взлетать на виду у людей. Увидят соседи и обвинят меня в колдовстве. А ведьм в наших краях топят.
- Ночью, так ночью…
- Ты пока поухаживай за мною, батыр – покорми из своих рук. И еще, помнится, ты денежки мне обещал….
Тимур горестно вздохнул и стал кормить слепую старуху.

5

Избушка была долга пуста, но в ней не было затхлого запаха увядшей плесени. Вместо него в воздухе витал привкус сосновой смолы, из стволов коих была она срублена. Большую часть ее занимала русская печь, в зеве которой, оставалось гадать, сколько мальчиков запекла в пирогах старая, но шустрая хозяйка избушки.
Яга не хранила запасов продуктов, а то, что было по ящичкам и коробушкам, растащили мышки. Но она была подсажена на высокое крыльцо троллем Чертом совсем не для того, чтобы объедаться. Она помнила это и погоняла жениха с двумя деревянными бадьями к ручью за водой, пока не наполнился казан для ворожбы.
Сушеные мыши и лягушки – отличные вещи для гадания. К ним камешек – змеиный глаз. Еще несколько пучков заветной травы – волшебный отвар вдруг забурлил, запарил без огня. Баба-яга с нетерпением прищелкнула сухим, как у ящерицы языком, и взяла в руки метлу, которой подметала избу.
Она собрала достаточно ингредиентов в казан, чтобы свершилось колдовство. Теперь сам процесс. Баба-Яга пустилась вскачь вокруг казана. Макая в варево метлу, она разбрызгивала отвар вокруг себя и на стены, выкрикивая при этом заклинания.

[Гость]

- Ага! – кричала она, наполняясь в экстазе гневом. – Вижу-вижу, куда спрятался проклятый Терем. Он на острове посреди реки за высоким забором!
- Где-где-где? – тролль, наблюдавший ворожбу в открытую дверь снаружи, сунулся мордой, но не пролез, а только избушку качнул.
- Куда прешь, подлюга! – рявкнула Баба-яга и саданула жениха метлой по лицу, едва не выбив ему левый глаз.
Тролль на задницу сел и надулся.
- Что расселся? – кричит Баба-яга. – Вперед! На завоевание Терема!
Избушка по ее команде вдруг сделала шаг одной из куриных лап, потом второй, третий, четвертый, пятый… зачастила-зачистила и побежала под пронзительный хохот своей хозяйки.
- Э-ге-гей! – донеслось до тролля. – Не отставай, а то потеряешься и не найдешь Заветный Терем и свое счастье.
Черт в панике вскочил. На мгновение замер, озираясь. Его редеющие рыжие волосы словно бурей разметало. Большой живот свисал через подвязку штанов. Сейчас он не выглядел ужасно опасным, а скорее огромным несчастным мальчиком, заблудившимся в дремучем лесу. Постояв несколько мгновений с открытым ртом, глядя вслед убегающей избушке, почесался, закрыл рот и огромными скачками кинулся вдогонку.
Баба-яга сидела на высоком крыльце бегущей избенки и болтала ногами. На шее у нее бусами на грязной нитке висели сушеные летучие мыши. Ядвига отрывала их одну за другой и не спеша насыщалась. Завидев несущегося за ней сломя голову тролля, она не удержалась от подлости и кинула ему мышку:
- Эй, закуси от щедрот моих.
Тролль попытался поймать подачку на ходу, но, запнувшись о поваленный ствол сосны, грохнулся во весь рост. Радуясь горю чужому, Ядвига потерла ладони и закатилась хохотом, обнажив три распоследних зуба.
Натешившись, старуха приказала избушке остановиться. Подошел тролль, прихрамывая.
- Я ногу сломал – возьми меня на крылечко.
- Еще чего! Может, на крышу посадить, вместо трубы?
Видя, как Черт в бессилии опустился на землю, пуская слюни на живот, она сжалилась – голос стал ласковым.
- Вот что, давай отдохнем. Ты дров наломай, я печь подтоплю. Ты по лесу пошукай – может, мальчишку какого поймаешь, а я испеку тебе пирог. Страсть люблю пироги с мальчишками. Да выбирай самых непослушных и фулиганистых – они лучше на вкус.
- Я сейчас, любимая, только отдышусь, - сказал тролль и рухнул в мертвецкий сон.
Челюсть его отвисла. Глаза закатились, но веками не прикрылись, явив миру страшные белки. В открытом рту торчали здоровущие клыки. Тролль снова стал походить на Черта.
Надо бы с ним зубами махнуться, подумала практичная Баба-яга…
Ни слуха, ни зрения – одна только ненависть, которую он никогда не сможет озвучить. Корней выбрался на поляну из бурелома, спотыкаясь и падая на каждом шагу и проклиная свою жизнь. Он уже не надеялся на счастливый конец своих изысканий – он хотел хоть какого-нибудь конца.
Вид солнца, поднимающегося из-за верхушки сосен в гомонящем лесном утре, просто прекрасен. Он еще красивее, когда полная желтая луна, нависающая над противоположной стороной горизонта, медленно выцветает в серебро прежде, чем скользнуть за стену леса и уступить небо солнцу. И этот вид еще прекраснее, когда стоишь на разноцветной поляне, полной шелеста и благоухания. Как счастливы те, кто это видит, слышит и чувствует.
Но жизнь продолжается, такая как есть.

[Гость]

Корней вздохнул полной грудью – несчастный, измотанный и готовый к еще более худшему. Он чувствует, но не видит – как красиво вокруг: луна закатилась, и солнце начало сжигать прохладу утра. Нет больше сил куда-то брести. Он потерял ориентиры – где река? где искать Дом Чудес?
Солнце. Сияющее солнце. Немилосердно палящее солнце – солнечный свет льется на землю, неся миру радость. Все ликует – щебечет и пахнет. Лишь психует один Корней – до зубовного скрежета, которых у него нет.
Все нутро его взвывает к жажде. О, этот симфонический рев тысячи неслышимых голосов его клеток. Жажда внутри Корнея – сосет и тревожит дуэтом с голодом. А все окружающее глумится и хохочет – так тебе и надо, Корней Лютый! Не будешь хвастать силой да удалью.
Корней делает глубокий вдох. Выдох – медленный и спокойный. Лютый холоден как лед. Он решился умереть – здесь и сейчас, посреди цветущей поляны. Нет больше силы жить.
Он неуклюже опустился на землю, лег на спину. Сейчас он волей своей остановит сердце. Сердце остановилось – он почувствовал, как оно перестало пульсировать. Немеет тело – скованы ноги, руки и мысли спинного мозга. Он еще чувствует, как ветер шевелит траву. Сам Корней уже не двигался – не вздымалась грудь, не трепетали пальцы рук. Он решил, что пришла смерть.
Но он ошибался. Спина вдруг почувствовала содрогание земли. Кто-то могучий шел по ней – шел в направлении безголового тела, жаждущего умереть.
Тело ожило – его слегка передернуло. Корней сел, ничего не видя, ничего не слыша, а теперь и не чувствуя – топот ног прекратился.
В шагах двадцати поодаль остановились и в изумлении уставились на него тролль и Яга, сидевшая на крылечке избушки с куриными ногами.
Тролль одарил свою невесту счастливой улыбкой:
- А вот и жратва.
- Да погоди ты, - отмахнулась старуха. – Давай сначала расспросим – что видел? что знает? откуда-куда бредет?
- А как с ним говорить, если он безголовый?
- Сейчас-сейчас, - Яга скрылась в избушке, а потом вышла и подала троллю сушеную петушиную голову. – Ну-ка воткни-ка в дыру между плеч.
Осторожно ступая, спутник бабы-яги подошел к Корнею и сунул ему в пустующее место между плеч малюсенькую головку с гребешком. В тот же момент Лютый вскинул руки, но ничего не поймал – ни руку тролля, ни голову, вдруг ожившую на его плечах. С очень хорошей имитацией оскорбленного достоинства петуха голова открыла глаза, потом клюв, заставила Корнея присесть на корточки, похлопать себя по ляжкам, и закричала пронзительным голосом:
- Кука – реку!
- Это ты прекрати, - пригрозила баба-яга. – Говори по-человечески, а то в лапшу угодишь.
Между тем, голова перегнула Корнеево тело набок и заставила ковырнуть каблуком землю – сама выглядывала червяков.
- Тьфу, зараза! – выругалась Яга.
- Дай ему пинка под зад, только не убей, - попросила баба-яга своего жениха.
Тролль исполнил, а Корней с петушиной головой, кувыркнувшись в траве, сел на задницу.
- Поговорим? – предложила хозяйка избушки на куриных ногах.
- О чем это ты? – произнесла петушиная голова.
- Думаю, ты знаешь о чем. Ты ведь ищешь Терем Заветный?
- Ну… да. – ответил Корней.

[Гость]

- Мы тоже. Ты голову там потерял, а мы… Случаются вещи и похуже. Пойдешь с нами?
- А вы знаете куда?
- Раз идем, значит, знаем.
- Если знаете, то я с вами. А зачем я вам?
- Лишний дурак в деле не лишний, когда не знаешь, что тебя ждет в конце пути.
- Это я дурак потому что куриная голова на плечах, а верну свою, я тебе покажу, кто из нас умнее.
- Зачем он нам? – проворчал тролль. – Лучше сожрем давай.
- Ненавижу делать поспешные выводы, - сказала его невеста. – Может и съедим, коли есть будет нечего, а пока… Эй, петушок Золотой Гребешок, полезай ко мне на крылечко – вместе поедем… веселей!
Богатырь Корней Лютый с головой петуха тут же взобрался по ступеням и уселся рядом с бабой-ягой на крылечке ее избушки, которая тронулась в путь. Тихое и раздраженное бормотание Черта преследовало их. Да и сам тролль, широко шагая, не отставал от огромных куриных ног.
Усевшись рядом с Ягой, Корней молодцевато расправил несуществующие усы. Он забыл всякую осторожность. А может, не помнила куриная голова? – или не знала? Лютый ни о чем подобном не думал, а испытывал странное ощущение, что все, что происходит с ним сейчас, куда-то должно привести, в какое-то важное место, новое и все-таки знакомое. Он отдался на волю Случая. Разумеется, он никогда больше не совершит ничего настолько глупого и импульсивного. Но один раз в жизни – даже забавно. Будет, что вспомнить. Вот вернется он в Тверь, заберется на печь в своем доме и будет рассказывать бабам и девкам, как катался в избушке на курьих ножках с самой бабой-ягой… Кстати, какая нога у нее костяная?
Тролль устал – думы его были мрачными. Как хорошо под шум водопада лежать в пещере, сожрав мертвяка. Ради какой же темной цели он топает сейчас вслед за избушкой? В тот самый момент, когда все его мускулы сводит усталостью, а живот просто орет от голода. Все ли дефекты характера своей невесты он уже знает? Не всплывет ли еще что-нибудь? Уже настораживает то, что она совсем не проникнута чувством заботы о своем женихе. И как отнестись к тому, что сейчас рядом с ней сидит другой мужик – пусть мелкий, но упертый.
И зачем, скажите на милость, мне понадобился Терем Заветный? – думал тролль по имени Черт. Потому что этого хочет моя невеста? А зачем мне невеста? Мало грохота в моей пещере? – нужны еще крики да вопли скверной бабы. Вот не было печали в жизни!
У него не осталось никаких сомнений, что он попался под чары Ядвиги, чтобы стать работником у бабы-яги.
Тролль подумал – а еще ему придется тщательно каждый день мыться. Ему надо будет выглядеть аккуратным: когда на тебя кричит разъяренная женщина, это следует рассматривать как полуофициальное мероприятие.
Вот что такое невеста и свадьба!
Оно ему надо?
Можно представить его удивление, когда избушка остановилась вдруг, развернулась и баба-яга с неожиданным здравым смыслом предложила:
- Давайте остановимся и передохнем – у меня похлебка в печи сварилась.
- А хватит на всех? – спросил Корней с петушиной головой.
- Котелок волшебный – скока не съешь, все одно полный…
Сколько же визгу было у детворы, когда над высоким частоколом, ограждающим Заветный Терем от всего окружающего мира, вдруг возникла голова тролля и его ужасный голос проревел:
- Эй, открывайте, а то все здесь переломаю!